На Мраморном дворце – на весь балкон – краснеет на белом полотне призыв: «Да здравствует Интернационал!».

Английское посольство завешено рабочим знаменем. И самому Суворову, князю Италийскому, надели революционный венок, окаймили постамент эмблемами трудовой партии и на древко повесил революционный флаг.

Мчатся трое всадников, впереди офицер разметает толпу ласковыми словами и невооруженной рукой в воздухе:

– Товарищи! Дайте дорогу! Товарищ Плеханов едет.

Оглушительное «ура» несется вслед автомобилю. Через его стекла видна седая голова Г.В. Плеханов, его длинное, утомленное лицо, приветливая улыбка на нем. Кавалькада мчится через тысячные толпы по Троицкому мосту.

С трибун Марсова поля падают вниз, в толпу, призывы. Еще не слышно слов. Только руки оратора – одного, другого, третьего – описывают в воздухе красноречивые зигзаги, быстрые, пламенные.

Будто в нимбе голова оратора – на белом облаке, замедлившем свой бег на темно-голубом небе.

– Товарищи, – солдат прижимает руку к груди, – я говорю душой и устаю. Больше не могу! – взволнованный, он сходит вниз.

А тема все та же, настойчивая, ясная, на всех концах Петрограда, на всех улицах и площадях:

– Нельзя кончать войну, пока немец стоит на нашей земле! Не просить мира у немца – пусть он первый скажет: никаких завоеваний! И все должно восстановить. Все, что разрушено!..

*     *     *